плодотворные дебютные идеи

В учебнике по медиаисследованиям наткнулся на забавное понятие: наркотизирующая дисфункция.

Это понятие Мертон и Лазарсфельд используют в статье 1948 года для описание одного из социальных последствий распространения средств массовой коммуникации. По мысли авторов потребители начинают получать настолько много информации по разным политическим проблемам, что после того как они ее усваивают, уже не остается времени на организацию коллективных действий по решению этих проблем. Более того, активный потребитель новостей чувствует себя осознанным гражданином неотрывно находящимся в гуще событий, хотя на самом деле остается пассивным наблюдателем: "Он начинает путать знание о проблеме с действием по ее решению".

Этот сюжет напомнил мне о понятии "кликтивизм". Кажется Евгений Морозов упоминал кликтивизм, как один из примеров технократического солюшионизма, когда вместо всестороннего подхода к проблеме предлагается простое решение, основанное на мифе о всесильности современных технологий. В данном случае на идее о том, что социальные сети и в целом Web 2.0 помогут настолько упростить самоорганизацию, что гражданское общество получит небывалую силу. На деле же вовлечение через интернет может приводить к тому, что люди, поставив лайки и подписи под электронными петициями, не переходят к дальнейшим действиям потому что уже удовлетворили потребность в участии и получили чувство выполненного гражданского долга.

Интересный факт заключается в том, что идея наркотизирующей дисфункции, как и идея кликтивизма, были много раз опровергнуты в результате последующих эмпирических исследований: те, кто интересуются новостями, склонны больше вовлекаться как в онлайн, так и в офлайн активности.

Другой интересный факт - это то, что если отойти от анализа линейных зависимостей, а, например, выделить вместо этого кластеры или репертуары медиапотребления и политического участия, то можно убедиться, что "диванные активисты" действительно существуют. Они следят за политикой и делают что-то онлайн, но не переходят к другим формам активизма. Понять почему они это делают и в целом, как связаны предпочитаемые репертуары активизма с другими социальными характеристиками - это интересное направление исследований. В том числе и для Беларуси: хотя политика там под запретом, различные формы гражданского участия, например, вокруг экологии - вполне возможны.

​Недавно исследователи BEROC опубликовали результаты опроса, согласно которому подавляющее большинство беларуских родителей (69%) хотели бы чтобы их дети были предпринимателями, а опции про наемный труд выбирали в разы меньше (см. первый скрин).

Действительно ли беларусы - нация предпринимателей, как можно было бы подумать, глядя на эту цифру?

🔸Я думаю, что полученная цифра несколько завышена в результате order bias. Авторы пишут, что вопрос про занятость детей был помещен в анкету о предпринимательстве от Global Entrepreneurship Monitor (GEM). То есть у респондентов также спрашивали про их собственные попытки заняться предпринимательством, предлагали вспомнить знакомых бизнесменов, вспомнить истории успешных бизнесменов в СМИ, спрашивали о планах заняться своим делом и др. Такая контекстуализация могла повлиять на ответы части респондентов: предпринимательство уже было в фокусе их мыслей в последние пару десятков минут, что подталкивало выбрать такой вариант. К тому же после предыдущих вопросов на некоторых могла повлиять логика "у меня не получилось, пусть хоть у детей получится".

🔸Она также завышена за счет того, что наряду с предпринимательством в варианте ответа фигурировал фриланс, который является не формой бизнеса, а формой прекарного наемного труда. То есть часть респондентов возможно, выбирая эту опцию имели в виду вовсе не владение или управление компаниями, а скорее определенные условия труда. Это кстати могло быть усилено еще одним аспектом order bias: GEM показывает респондентам в анкете максимально широкое определение бизнеса, как буквально любой прибыли от продажи товаров или услуг. То есть если я делаю одногруппникам курсовые за деньги или иногда вытачиваю на заводе детали и продаю "на лево", то я уже считаюсь бизнесменом.

🔸То, что позитивное отношение к перспективе быть предпринимателем в этом опросе сильно завышено, косвенно подтверждает другое исследование BEROC, где среди желающих сменить работу только 11% отметили, что хотели бы уйти из наемного труда (см. второй скрин).

🔸Однако, даже если цифра завышена опрос все-равно показывает очень хорошее отношение к предпринимательству среди родителей, а значит, вероятно, и среди беларусов в целом. При этом предпринимательство бывает очень разным: принципы работы небольшого тату-салона очень отличаются от крупной нефтегазовой корпорации; одни бизнесмены спонсируют демократическое движение, другие, как Flo создают полезные для многих людей инновации, в то же время есть те, кто сотрудничают с российским ВПК или как VK создают технологии контроля.

В этом контексте важно понять какие именно принципы работы подразумевают беларусы под "бизнесом"? См. третий скрин, хотя там поместили сокращенные варианты ответов, плохо отражающие суть изначальных формулировок, поэтому лучше смотреть в первоисточник.

- Одно из распространенных представлений, что бизнес - это возможность стать богатым. Поскольку большинство беларусов живут небогато, многие будут позитивно относиться к перспективе быть бизнесменом, потому что это просто возможность вырваться и текущего положения. То есть, вероятно во-многом это вовсе не предпринимательский майндсет, а просто желание получать достойное вознаграждение за свою работу.

- Два других популярных представлений о бизнесе - это классическое желание преодолеть отчуждение труда, имея возможность "организовать свой рабочий день" и "превратить идеи в реальность".

- Еще одно представление, хотя и менее распространенное, чем предыдущие - это "возможность помогать людям". В этом смысле беларусы имеют в виду не бизнес в целом, а весьма специфический его вид: компании с сильной социальной ответственностью, возможно даже социальное предпринимательство.

***

Учитывая вышесказанное, можно выдвинуть обоснованную гипотезу, что подавляющее большинство хочет вовсе не того, чтобы их дети были собственниками и управляющими, а того, чтобы труд их детей был менее отчужденным, а вознаграждение - более достойным.

Интересно было бы подробнее изучить ценность безопасности, как фактор в политике. Кажется в Беларуси эта тема почти не изучена.

В Польше, например, обеспечение безопасности - это одно из основных направлений деятельности, ожидаемой от правительства. А еще "безопасная" - это одно самых распространенных прилагательных, которое выбирают поляки, когда поллстеры просят их описать идеальную Польшу будущего. Хотя безопасность важна для многих, те, кто не чувствуют себя в безопасности уже сейчас, склонны поддерживать склонных к авторитарному правлению националистов и консерваторов. Судя по всему часть этого ощущения небезопасности связано с уязвимым материальным положением - эти показатели сильно пересекаются. В этом контексте примечательно, что в Польше именно консерваторы и националисты выступают за наиболее социально ориентированную политику. Левица тоже, но ее повестка часто ассоциируется также с политикой идентичности, которая может отталкивать значительную часть более бедных классов и групп: права меньшинств, феминизм и др.

Интересно, что в случае реальной внешней угрозы здесь и сейчас люди объединяются вокруг любой текущей власти, независимо от ее ориентации - это называют эффектом rally round the flag, как в Украине после февраля 2022 или в США после 9/11. Я бы, кстати, предположил, что в 2020 в Беларуси произошло что-то подобное, только источником угрозы, против которого объединилось большинство, было само государство, применившее массовое насилие.

Получается не ясно насколько в обществе под безопасностью подразумевается защита от внешней угрозы, полицейского насилия, преступности или даже экзистенциальные мотивы. Кажется это важно изучить подробнее для понимания того каким мог бы быть более либертарный ответ на запрос на безопасность, чем сегодня предлагают правые.

В Беларуси роль ценности безопасности, предполагаю, похожа на то, что в Польше. Например, прошлогоднее исследование молодежи показало, что безопасность - это одна из основных ценностей, угроза которой подталкивает людей к консервативным взглядам и к поддержке сегодняшней ультраправой власти. Как и в Польше, эти взгляды чаще характерны наиболее уязвимым с экономической точки зрения людям. Другой пример - исследование "социального контакта", показавшее, что если люди хотя бы отчасти и заинтересованы в действующей власти, то это потому что им кажется, что она успешно обеспечивает их безопасности (нет войны и криминала) и сохраняет остатки социальной политики.

Насколько я помню, в одной из своих книг Рональд Инглхардт и Пиппа Норрис вообще приходили к выводу, что существует универсальная для разных стран связь между ощущением угрозы безопасности и склонностью поддерживать авторитарных популистов.

Мне кажется, что в обозримом будущем ценность безопасности будет играть все большую роль. Учитывая потенциальные потрясения в разных сферах: от международных отношений и климата, до изменений в экономике после новой фазы автоматизации труда. Поэтому было бы хорошо разобраться неизбежно ли этот фактор будет приводить к росту правых настроений или альтернативный путь возможен.

У историка беларуского происхождения Александра Ланевского вышла книга о теоретиках в польском анархизме начала прошлого века: Intelektualne oblicza polskiego anarchizmu przełomu XIX i XX wieku

Книгу я не читал, поэтому по содержанию ничего сказать не могу. Зато рад, что есть еще одна книжка для практики польского: судя по отрывку из рецензии и содержанию она весьма добротная и интересная. Купить можно по ссылке за 50 злотых.

ПС: Выход книги считаю очередным личным поражением Махайского, который считал, что интеллектуалов нужно ликвидировать как класс, а сегодня эти интеллектуалы выпускают книги, где пишут о нем, как об одном из интеллектуалов :)

Справаздачу каментуе гуру беларускай палітыкі Зянон Пазняк (згенеравана ў chatgpt):

"Перад намі даклад, які з’яўляецца яскравым прыкладам сучаснай працы заходніх і крамлёўскіх сіл па падрыве беларускай ідэнтычнасці".

"Аналіз даклада паказвае нам звычайную агентурную методыку: 20 глыбінных інтэрв’ю з прадстаўнікамі беларускіх грамадскіх арганізацый, абраных праз асабістыя кантакты. [...] Гэта ўжо само па сабе перакручвае ўсе сцвярджэнні аб навуковасці і неперадузятасці".

"Спасылаючыся на "гендэрную слепату", аўтары сцвярджаюць, што праблема гендэрнага нераўнапраўя ў арганізацыях толькі пагаршаецца, калі ігнараваць гендэрныя адрозненні. Гэта па сутнасці прапаганда падыходу, які не мае нічога агульнага з народнымі інтарэсамі. Ніводная беларуская арганізацыя не можа функцыянаваць стабільна, калі яна будзе падвяргацца такім падыходам, бо гэта прыводзіць да расколу і абмежавання таленту на карысць квот і фальшывых інстытутаў. Нацыянальны прынцып — гэта роўнасць у магчымасцях на аснове кампетэнцый, а не на аснове полу ці нейкай яшчэ прымусовай катэгорыі".

"Што такое экалагічнасць у сучаснай палітычнай павестцы? Гэта новая форма маніпуляцыі, новая сетка забаронаў і правілаў, якія будуць ужывацца для абмежавання незалежнай дзейнасці і для апраўдання ціску на тых, хто не прытрымліваецца "правільных" стандартаў."

В прошлом месяце организация ІншыЯ опубликовала исследование отношение беларуских организаций гражданского общества (ОГО) к принципам инклюзивности, гендерного равенства и экологичности.

Исследование основано на 20 глубинных интервью с представителями той части беларуских ОГО, которые работают либо только из-за рубежа, либо в смешанном формате - и из-за рубежа, и внутри страны.

Результаты показывают, что беларуский третий сектор в целом хорошо знаком с этими принципами - некоторые сложности встречаются только пониманием экологичности.

Организации также декларируют важность этих принципов, однако на практике реализуют их очень по-разному.

Часть активно активно внедряют. Например, стремятся к гендерному балансу в коллективе, внедряют практики "зеленого офиса" или делают свои услуги инклюзивными, чтобы привлекать как можно больше разных групп из целевой аудитории. Важность такой работы обосновывают в основном тем, что эти принципы неотъемлемая часть идей демократии и прав человека.

Есть также те, кто останавливаются только на декларации важности принципов. Например, в некоторых организациях наблюдается "гендерная слепота" - когда активисты и активистки думают, что они хорошо справляются с обеспечением гендерного равенства тем, что просто "не обращают внимание на гендер" в своей работе . То есть они не вводят намеренно дискриминационные правила, но и не вводят специальных практик, чтобы сглаживать уже существующие асимметрии. Малое внимание инклюзивности, гендерному равенству и экологичности объясняют в основном тем, что на фоне войны и репрессий есть более важные задачи, а также тем, что это не является профильной сферой организаций.

Советую прочитать исследование полностью всем, кто интересуется гражданским активизмом, там много интересных подробностей, в которые можно углубиться, но есть также краткое резюме на пару страниц. Особенно отчет может быть полезен тем, кто сами заняты в сфере инклюзии, гендерного равенства или экологического активизма, потому что в отчете есть подробные рекомендации как можно помочь беларускому гражданскому сектору лучше внедрять эти принципы.