В эту субботу случился, как говорят у нас в Германии, большой Хераусфордерунг. Оказалось, что нам придется петь вечерню восьмого гласа, в византийском пении считающегося самым легким. Ну как легким – там внутри песнопения что-то может переключиться на второй глас, что и случилось с догматиком на "Господи воззвах", но в целом, да, восьмой глас – самый простой.

Только люди, которые знают меня и видели размеры того 🧸, который наступил мне на ухо, могут оценить масштабы события и засвидетельствовать свершившееся чудо обретения слуха. В кучу подоспел и дар уверенного понимания греческого, который я планирую использовать так, как и полагается использовать харизмы – на благо церкви. Я всегда смеялась, что мне пришлось стать теологиней, потому что я не умела петь, и честно говоря, последним обстоятельством я даже немного гордилась – у меня ведь другая, гораздо более редкая харизма была определяющей мою идентичность. Но и петь мне также понравилось, хор – это большая школа взаимодействия и гармонии, но также и школа труда и постоянства. И для меня лично – школа огромного смирения.

Но я хочу сказать не об этом, а о моей излюбленной теме – перевода на церковно-славянский слова «тирания». Опять глаз зацепился за рекомую «тиранию» в стихире на стиховне восьмого гласа – там Воскресший Христос предстает как наш освободитель от тирании ада. В церковно-славянском же снова «мучительство».

Знаете, есть такая присказка "Демократия в аду, а на Небе - Царство". Так вот, в аду никакая не демократия – в аду как раз тирания, а в Царством Небесном – никаких тебе земных царей, только Распятый и Воскресший Царь Христос, а остальные люди – друг другу братья и сестры, прямо какое-то социальное государство, где на пиру возлежат собранные по обочинам и перекресткам «малые сии», где ни мужеского пола, ни женского, ни эллина, ни иудея, ни раба, ни свободного.