Виктор Бабарико

«Зачем нам панель по политзаключенным?» Иван Кравцов задал важный вопрос в Брюсселе

На панельной дискуссии о политзаключенных Иван Кравцов отметил: эта тема слишком часто используется для политической риторики, а не для реального освобождения людей.

— Зачем нам панель по политзаключённым, если мы не планируем ничего с этим делать, когда мы ни с кем не будем договариваться? Когда мы будем сидеть в Варшаве или Вильнюсе и оставаться твёрдыми. Эта стратегия давления, которая на самом деле не работает.

Каждое государство ведёт переговоры с каждым диктатором, чтобы освободить людей из тюрем. Но что вы предлагаете нам делать, просто ждать, пока Лукашенко умрёт? Тогда не нужно делать панели про политзаключённых. Зачем про них говорить, когда мы с ними ничего не делаем?

Обращаясь к Малгожате Госевской, председательнице Бюро делегации Европейского парламента по связям с Беларусью, Кравцов добавил:

— Я надеюсь, что вы будете больше открыты к разным мнениям в беларуском демократическом сообществе, а не только к радикальным взглядам.

💬 Татьяна Хомич опубликовала в Фейсбуке пост, в котором благодарна всем, кто делает процесс освобождения людей возможным. Она также подчеркивает: нам следует отказаться от обесценивания на пути к освобождению всех.

— Демонстрируя, что ничего не изменилось, мы сейчас считаем сколько вышло, и сколько снова задержали: забывая, что считать сколько вышло совсем недавно у нас возможности не было. Потому что никто не выходил.

Нельзя обесценивать то, что новых беларусов задерживают. Равно, как и нельзя обесценивать то, что беларусы начали выходить из тюрем. И этот процесс не прерывается. Этот шаг — важный этап на пути к освобождению всех.

Иван Кравцов: Я надеюсь, никто не желает увидеть Машу в плохом состоянии

О чем говорили Змитер Лукашук и Иван Кравцов в стриме «Еврорадио»: встреча Марии Колесниковой с отцом, наметки на деэскалацию и неустойчивость ситуации. Выбрали несколько цитат:

💬Да, можно сказать: 30 выпустили, 30 посадили. Но качественно ситуация другая, потому что до этого 3,5 года были только аресты. Сейчас аресты идут параллельно с неким выпуском.

💬 Конечно, в интересах Беларуси — это деэскалация. Мне кажется, что элементы работы с политзаключенными — первые признаки наметок на деэскалацию. Я думаю, что это нельзя назвать устойчивым трендом, все может вернуться обратно. Но движение очевидно в этом направлении происходит.

💬Есть экономически очень понятный вопрос — невозможность людям путешествовать в ЕС, и торговые ограничения. Может ли Беларусь жить без этого? Да, может. Было бы лучше без этих ограничений? Да. Я думаю это вполне понятный интерес.

💬С другой стороны есть страны Запада — там тоже понятный интерес. Они заинтересованы в том, чтобы ситуация в Беларуси нормализовалась. Это значит, чтобы кризис с правами человека закончился. Единственное основное требование.

💬 Жаль, что люди недооценивают сложность заключения. У меня отец сидел 5,5 лет в Бобруйске. Деградация со стоянием здоровья может происходить внезапно. Ты приезжаешь к человеку 3 года — он выглядит нормально. Ты приезжаешь через полгода — человека не узнать, у него выпали зубы, он похудел. Я надеюсь, что никто не желает увидеть Машу в плохом состоянии. (Ответ на конспирологические комментарии о состоянии Маши)

В 2020 году Виктор Бабарико передал из СИЗО КГБ такие слова. Сегодня, когда «отрезанность от реального мира» для него стала полной изоляцией, мы хотим снова их опубликовать:

— В первый (и, надеюсь, единственный) раз в моей жизни я вынужден благодарить за поздравления и пожелания в мой ДР вас всех, не видя и не зная, кто и что мне писал в этот день.

И будучи всегда сторонником знания, я сейчас вынужден стоять на позиции веры. Веры в то, что есть люди, которые прислали мне свои поздравления и пожелания, те, кто остался в числе реальных и виртуальных друзей, кому небезразличны те мысли и поступки, обусловившие сегодняшнюю ситуацию. По независящим от меня причинам я оказался отрезан от реального мира, но я уверен, что согласных со мной людей не стало меньше, чем их было до 18.06.2020.

Режим полной изоляции, в котором держат Виктора Бабарико, правозащитники называют пыткой. И все понимают: для прекращения этого режима достаточно одного слова.

Мы видим позитивные сигналы — власть начинает освобождать политических заключенных. Однако настоящий прогресс — это не только выпускать людей, но и не отправлять их в тюрьмы без причины и обеспечивать достойные условия содержания.

Мы надеемся, что изоляция Виктора Бабарико скоро закончится, и он сможет увидеть адвокатов, позвонить близким и передать всем привет. Мы ждем новостей от него и продолжаем говорить о нем, о Марии и других политических заключенных так, чтобы этот вопрос не забыли.

Друг: Виктор мне однажды сказал: доверие зарабатывается годами, а потерять его можно за секунду. В 2022 году я получил от него письмо — он написал, что очень счастлив, что у него есть такой друг как я. А я очень горжусь, что у меня есть такой друг как Виктор!

Экс-коллега: Он говорил: сотрудники банка — это моя команда. Если я не уважаю кого-то из них, значит, я не уважаю и себя.

Анжелика Крашевская: Я помню на открытии выставки в Национальном художественном музее “Тысяча веков искусства Беларуси” он первый сказал “Жыве Беларусь!”. За что потом и получил. 

Волонтер штаба: Дело было на встрече Бабарико с предвыборной командой. В конце собрания на столике стояли две пол-литровые бутылки с водой. Я потянулся взять одну, и Виктор, разговаривая с кем-то, потянулся за этой же бутылкой. Ситуация была крайне неловкой. Бабарико спросил: «Сколько у меня детей?». Я ответил, что двое. Он дал мне обе последние бутылки. 

Антон Родненков: Конечно, Виктор Бабарико — романтик. Конечно, этот романтизм иногда может граничить с наивностью. С хорошей такой осознанной наивностью. Ну, а какие еще люди могут менять страну?