Конечно же, 20 апреля – это ещё и день рождения великого человека. Процитирую
Василия Тополева:
Кстати да, мы с вами совсем забыли, что сегодня родился один из самых известных правителей в новой истории Европы. Человек, пришедший к власти с помощью демократии – и уничтоживший демократические институты. Пообещавший вернуть стране былое величие – и закончивший унизительным поражением. Попытавшийся распространить власть на всю Европу и взять реванш за прошлое – и оставшийся ни с чем. Понадеявшийся на лёгкую победу над Россией – и в итоге ввязавший свою армию в мясорубку, длившуюся годами. И в истории оставшийся с маской клоуна.
Да, Наполеон III – во многом трагическая фигура.
С исторической памятью о себе
Наполеону III действительно сильно не повезло, как, наверное, не везёт всем представителям «третьих сил». Большую часть XIX в. Францию штормило между республиканскими и монархическими режимами, и «бонапартист» Наполеон III оказался лишним для всех. Он сверг Вторую республику, и сам оказался свергнут
Третьей республикой, но в то же время он дважды неудачно пытался свергнуть Июльскую монархию Луи-Филиппа I, а близкий к реализации проект
Реставрации монархии в 1871 – 1873 гг. крутился вокруг
Генриха V Бурбона, графа Шамбора, а никак не вокруг бонапартистских кандидатов. В итоге ни для победивших республиканцев, ни для проигравших монархистов Наполеон III не был «своим», и добрых слов о нём мало кто находил.
В этом смысле Наполеона III, пожалуй, допустимо сравнить с главным русским бонапартистом 1917 г. – Александром Керенским, который очевидно не «свой» ни для «красных», ни для «белых», и добрых слов ни в историографии, ни в общественно-политическом дискурсе для него обычно не находится.
Историческая переоценка Наполеона III в самой Франции началась лишь спустя сто лет после его правления, когда в прошлое ушли «парламентские» Третья и Четвёртая республики, и на сцену вышла «президентская» Пятая республика с сильной исполнительной властью всенародно избранного главы государства, прямо как при Наполеоне III.
Было отрефлексировано, что именно при Второй империи во Франции в целом закончился Промышленный переворот, и страна окончательно стала современной индустриальной экономикой, связанной железными дорогами. Тогда же произошла «османизация» Парижа, который из тесного затхлого средневекового города превратился в образцовую мировую столицу современности. В этом смысле для экономики Франции Наполеон III, конечно же, куда более ценен, чем начисто разоривший её Наполеон I.
В политическом отношении Наполеона III долгое время считали «реакционным» правителем из-за того, что тот сверг Вторую республику и восстановил империю. В России этот взгляд, заложенный ещё Виктором Гюго и Карлом Марксом, судя по всему, остаётся доминирующим до сих пор.
В реальности Вторая республика быстро скатилась к олигархическому режиму во главе с монархистами Адольфом Тьером и Алексисом де Токвилем, которые заново ввели цензы для избирателей. Наполеон III выступил против парламентской олигархии, и в результате государственного переворота 1851 г. вернул французам всеобщее избирательное право для мужчин. Безусловно, это не была демократия, так как на выборах вовсю работал административный ресурс, а референдумы проводились исключительно с целью одобрить уже принятые решения, но на шкале «прогрессивности» Наполеона III всё же следует ставить выше, нежели свергнутый им консервативный режим парламентской олигархии.
Начавшись как единоличная диктатура, режим Второй империи в течение 20 лет постепенно либерализовался и открывал большее окно возможностей для политического действия, в том числе и оппозиционного. Так что не зря на афише
научной конференции Европейского университета в Санкт-Петербурге, посвящённой республиканизму, в 2022 г. красовался именно Наполеон III на коне как один из главных республиканцев XIX в. в классическом смысле этого слова – человек, который попытался установить «общее дело» через равноудалённый от партий «демократический цезаризм», смешавший лучшее от монархий и республик.
