Forward from: Страница из книги
После боя
Печальный урон, уготованный многочисленной армии, по масштабам сравним только с участью жертв страшных эпидемий вроде чумы. Как и рядовых солдат, умерших от чумы бросали в большие рвы, вырытые вблизи очагов заражения, но на этом сходство между солдатами и умершими в результате эпидемий заканчивается. Санитарная катастрофа вынуждала власти не делать различий между богатыми и бедными. Совсем иная ситуация складывалась в разгар военных конфликтов
Для того чтобы собрать на поле боя мертвых, похоронить рядовых и отобрать тела лордов и рыцарей, стороны заключали перемирие. Например, король Эдуард III заключил четырехдневное перемирие после битвы при Креси, одного из самых смертоносных сражений в Столетней войне.
Подсчетом и опознанием погибших занимался победитель. Для ведения учета и оценки потерь назначались рыцари, которых сопровождали герольды (глашатаи) и писари. Тела дворян опознавались по их доспехам и гербам. Рядовых солдат также можно было легко узнать, даже если с них снимали оружие, доспехи и одежду, их иногда оставляли лежать на земле много дней подряд «голых, словно дети, вышедших из материнского чрева», писал летописец Фруассар.
Для того чтобы вырыть траншею неподалеку, сбросить тела и засыпать землей, в близлежащих
деревнях нанимали крестьян. Церковный священник благословлял покойников; например, после битвы при Азенкуре этим занимался епископ Арраса. Наконец, яму закидывали хворостом и ветками колючего кустарника, чтобы бродячие собаки и другие животные не осквернили захоронение.
Останки воинов благородного происхождения относили в близлежащие церкви, часовни или аббатства, где их временно хоронили, прежде чем увезти в их владения. Если среди умерших числился знатный человек, «сеньор», согласно традиции, пришедшей из Раннего Средневековья, его останки отваривали, чтобы отделить кости и затем похоронить их в фамильном склепе. Этот способ отделения костей от мяса применялся еще при Карле Лысом, его использовали и крестоносцы, отправившиеся воевать на Святую землю, и англичане во время Столетней войны, чтобы вернуть на родину покойных принцев и рыцарей.
В последующие века участь солдат, убитых в бою, не изменилась в лучшую сторону. В XVII веке, во время ужасающей Тридцатилетней войны, боевые действия стали более ожесточенными и принесли с собой бесчисленные убийства и зверства. Трупы рядовых, как правило, бросали на месте, не удосуживаясь прикрыть их или защитить от стихии, а значит, они оставались во власти хищных птиц и диких животных. В разгар этой вспышки насилия священный акт захоронения сменился варварской демонстрацией сваленных в кучу трупов. Солдат лишили не только могил, но и надгробия, даже если речь шла о братском захоронении. Немецкий поэт из Силезии эпохи барокко Андреас Грифиус, сам ветеран Тридцатилетней войны, описал это святотатство следующим образом:
Книга: «Пляска смерти», Бертран Мари
Печальный урон, уготованный многочисленной армии, по масштабам сравним только с участью жертв страшных эпидемий вроде чумы. Как и рядовых солдат, умерших от чумы бросали в большие рвы, вырытые вблизи очагов заражения, но на этом сходство между солдатами и умершими в результате эпидемий заканчивается. Санитарная катастрофа вынуждала власти не делать различий между богатыми и бедными. Совсем иная ситуация складывалась в разгар военных конфликтов
Для того чтобы собрать на поле боя мертвых, похоронить рядовых и отобрать тела лордов и рыцарей, стороны заключали перемирие. Например, король Эдуард III заключил четырехдневное перемирие после битвы при Креси, одного из самых смертоносных сражений в Столетней войне.
Подсчетом и опознанием погибших занимался победитель. Для ведения учета и оценки потерь назначались рыцари, которых сопровождали герольды (глашатаи) и писари. Тела дворян опознавались по их доспехам и гербам. Рядовых солдат также можно было легко узнать, даже если с них снимали оружие, доспехи и одежду, их иногда оставляли лежать на земле много дней подряд «голых, словно дети, вышедших из материнского чрева», писал летописец Фруассар.
Для того чтобы вырыть траншею неподалеку, сбросить тела и засыпать землей, в близлежащих
деревнях нанимали крестьян. Церковный священник благословлял покойников; например, после битвы при Азенкуре этим занимался епископ Арраса. Наконец, яму закидывали хворостом и ветками колючего кустарника, чтобы бродячие собаки и другие животные не осквернили захоронение.
Останки воинов благородного происхождения относили в близлежащие церкви, часовни или аббатства, где их временно хоронили, прежде чем увезти в их владения. Если среди умерших числился знатный человек, «сеньор», согласно традиции, пришедшей из Раннего Средневековья, его останки отваривали, чтобы отделить кости и затем похоронить их в фамильном склепе. Этот способ отделения костей от мяса применялся еще при Карле Лысом, его использовали и крестоносцы, отправившиеся воевать на Святую землю, и англичане во время Столетней войны, чтобы вернуть на родину покойных принцев и рыцарей.
В последующие века участь солдат, убитых в бою, не изменилась в лучшую сторону. В XVII веке, во время ужасающей Тридцатилетней войны, боевые действия стали более ожесточенными и принесли с собой бесчисленные убийства и зверства. Трупы рядовых, как правило, бросали на месте, не удосуживаясь прикрыть их или защитить от стихии, а значит, они оставались во власти хищных птиц и диких животных. В разгар этой вспышки насилия священный акт захоронения сменился варварской демонстрацией сваленных в кучу трупов. Солдат лишили не только могил, но и надгробия, даже если речь шла о братском захоронении. Немецкий поэт из Силезии эпохи барокко Андреас Грифиус, сам ветеран Тридцатилетней войны, описал это святотатство следующим образом:
Здесь, в городе и на крепостных стенах, кровь льется ежедневно.
Трижды минуло уж по шесть лет, как воды наших рек,
Заваленных трупами, замедлили свое течение.
Книга: «Пляска смерти», Бертран Мари