Всегда приятно читать конспирологические отзывы на свой текст, когда ты просто делаешь свою работу: от "Ковальчуки и Березкин вступились за Егорову и Карамзина, где-то рядом группа Патрушева" до "Дорофеев специально засветил свое письмо для СМИ, чтобы использовать общественное мнение". Обвинение в ангажированности сразу с двумя противоположными сторонами конфликта - первый признак честной и объективной работы.
Нормальная работа журналиста, который нашел видеообращение человека из СИЗО со словами "Меня мочит Дорофеев" и рассказывает о бизнес-конфликте за миллиардные активы: погуглить, что об этом деле известно, кто, что и где писал раньше, а потом позвонить адвокату и для начала сходить на ближайшее заседание суда. Если это заседание ещё и беспрецедентное с юридической точки зрения, то тем более интересно забежать на него. Ну а уж когда председательствующий судья закрывает заседание с формулировкой "затронута честь судей", разобраться становиться интереснее втройне.
И вот когда после заседания, которое ты проводишь в приятной обстановке коридоров ВС РФ, тебе в руки попадают оглашенные материалы, а в них начальник УФСБ по Москве наезжает на Мосгорсуд, то дело превращается в резонансную новость, имеющую очевидную общественную значимость.
Конфликт регионального начальника ФСБ с судьями Москвы (или даже высокая вероятность наличия такого конфликта) - это факт, который просто необходимо знать и учитывать при принятии решений и бизнесу, и чиновникам, и политикам, и силовикам, и адвокатам, и СМИ в конце концов, чтобы внимательнее следить за развитием событий. Что требуется от журналиста в такой ситуации? Максимально понятно объяснить витиеватые юридические нюансы ситуации, при этом постараться равномерно отразить позиции всех сторон, за несколько часов переварить тонны доступной информации, запросить комментарии, отбиться от вопросов и правок редакторов, сохранив корректные формулировки при сокращении и упрощении текста. И при всем при этом надо успеть сделать все раньше других. Это и есть работа.
Если бы у нас было больше журналистов, готовых выполнять свою работу, и главное мест, где ее можно выполнять, то мы бы знали гораздо больше о своей стране и ее устройстве. Возможно даже, что мы все - от президента до митингующих оппозиционеров - делали бы меньше поспешных выводов и как-то начали плавно двигаться в сторону от пропасти, в которую легко скатиться в нынешнем положении.
P.S. Ну а что касается дела Карамзина, то в нем можно копаться очень долго, и уверен там бездны всего могут открыться, а времени от заявки до выдачи новостей в РБК не так много, но сшито там все очень мутным нитками. Что же до аналогии с Магнитским, тут я уже с Сергеем Смирновым не соглашусь. Параллели есть. Там юрист и здесь юрист, там был генерал ФСБ Воронин, здесь - Дорофеев, там был инвестор Браудер, здесь - Ричардсон. В моем представлении и в деле Магнитского нет никакой белой и пушистой стороны. Только мутная история никак оправдывает гибель неопасного на самом деле ни для кого гражданина России в луже мочи, без медицинской помощи, в условиях наших средневековых тюрем, да ещё и с последующими санкциями в отношении граждан России. Поэтому, если благодаря резонансу, в этой истории для начала все останутся живы, то уже неплохо.
Нормальная работа журналиста, который нашел видеообращение человека из СИЗО со словами "Меня мочит Дорофеев" и рассказывает о бизнес-конфликте за миллиардные активы: погуглить, что об этом деле известно, кто, что и где писал раньше, а потом позвонить адвокату и для начала сходить на ближайшее заседание суда. Если это заседание ещё и беспрецедентное с юридической точки зрения, то тем более интересно забежать на него. Ну а уж когда председательствующий судья закрывает заседание с формулировкой "затронута честь судей", разобраться становиться интереснее втройне.
И вот когда после заседания, которое ты проводишь в приятной обстановке коридоров ВС РФ, тебе в руки попадают оглашенные материалы, а в них начальник УФСБ по Москве наезжает на Мосгорсуд, то дело превращается в резонансную новость, имеющую очевидную общественную значимость.
Конфликт регионального начальника ФСБ с судьями Москвы (или даже высокая вероятность наличия такого конфликта) - это факт, который просто необходимо знать и учитывать при принятии решений и бизнесу, и чиновникам, и политикам, и силовикам, и адвокатам, и СМИ в конце концов, чтобы внимательнее следить за развитием событий. Что требуется от журналиста в такой ситуации? Максимально понятно объяснить витиеватые юридические нюансы ситуации, при этом постараться равномерно отразить позиции всех сторон, за несколько часов переварить тонны доступной информации, запросить комментарии, отбиться от вопросов и правок редакторов, сохранив корректные формулировки при сокращении и упрощении текста. И при всем при этом надо успеть сделать все раньше других. Это и есть работа.
Если бы у нас было больше журналистов, готовых выполнять свою работу, и главное мест, где ее можно выполнять, то мы бы знали гораздо больше о своей стране и ее устройстве. Возможно даже, что мы все - от президента до митингующих оппозиционеров - делали бы меньше поспешных выводов и как-то начали плавно двигаться в сторону от пропасти, в которую легко скатиться в нынешнем положении.
P.S. Ну а что касается дела Карамзина, то в нем можно копаться очень долго, и уверен там бездны всего могут открыться, а времени от заявки до выдачи новостей в РБК не так много, но сшито там все очень мутным нитками. Что же до аналогии с Магнитским, тут я уже с Сергеем Смирновым не соглашусь. Параллели есть. Там юрист и здесь юрист, там был генерал ФСБ Воронин, здесь - Дорофеев, там был инвестор Браудер, здесь - Ричардсон. В моем представлении и в деле Магнитского нет никакой белой и пушистой стороны. Только мутная история никак оправдывает гибель неопасного на самом деле ни для кого гражданина России в луже мочи, без медицинской помощи, в условиях наших средневековых тюрем, да ещё и с последующими санкциями в отношении граждан России. Поэтому, если благодаря резонансу, в этой истории для начала все останутся живы, то уже неплохо.