ПРО КС. ЧАСТЬ 1
Я никак не хотел вмешиваться - по крайней мере в моменте - в историю с координационным советом.
Теперь же, когда процедура прошла и как-никак верифицирована, можно наконец порассуждать. А вопросы есть.
И первый - нужно ли было это вообще кому-то? Я полагаю, да. Во-первых, то, как всё происходило, то, какое количество человек приняли участие, можно считать неплохим замером текущей обстановки. Казалось бы - всё ясно и так. Деполитизация беларусов как внутри, так и снаружи. Растерянность в стане демократических сил. Постепенное закостеневание структур, связанных с фигурой, а скорее со статусом (с институтом) Светланы Тихановской. Отсутствие, а точнее, невозможность реальной реализации какого-то глобального плана. Ну и в основе этого - новая колея для всех. Образ настоящего, жалкого, бедного, беспросветного на уровне повседневности - образ, в котором большинство (то самое, что было и уж осталось против лукашенко: «таков путь») в своём бытии достигло баланса между приемлемым и недопустимым. И теперь жирной такой печатью поверх - совсем незаметные выборы в координационный совет: манифестацию этого самого образа настоящего.
Теперь подумаем о социологичности прошедшей процедуры. Я понимаю, что термина (судя по красной волнистой линии в документе) такого в науке не существует, но сейчас на ум мне приходит именно он. Отражает ли цифра около семи тысяч человек хоть что-то? Я уверен, что нет, при этом нет - в обе стороны. Актив, в том числе среди уехавших, значительно больше. Однако как у меня была все эти годы претензия к профессионализму большинства свободных медиа, так она никуда не делась. Значимость кампании не была выведена на уровень, где люди могут реально заинтересоваться.
Кроме того, в тех условиях общего почти отчаяния, думается, люди не очень хотят совершать действия, результативность которых неосязаема и едва видима. И уж точно любые заверения в том, что процедура безопасна в наше тревожное время не могут быть убедительны на 100%.
У этого существует и обратная сторона и тоже в плане социологичности: ядро актива - люди, которые решили голосовать - уклонились в некоторый популизм, что представляют первые два места в итогах голосования: список Латушко и список Прокопьева-Егорова. У первых программа (я молчал, но читать-то не разучился) короткая, крупным шрифтом и наполовину абстрактная, а главное, какая-то пугающе президентская. Меня не покидает ощущение, что Павел Павлович выполнял до определённой степени индивидуальное упражнение. Имеет право, но мне всё мерещится опасное государственничество. Экстраполяция привычных, заскорузлых и сомнительно эффективных номенклатурных практик вызывает определённое смущение.
На Павле Латушко и «рухе» его я остановился подробнее только потому, что его позиция, плюс медийность, плюс публичный образ на уровне актива активов накидали ему аж целых 35% электронных голосов. В целом же в той или иной степени обобщённостью и популизмом грешат все программы, некоторые из которых вообще написаны в виде манифеста. Объединяет программы в общем и то, что целям, задачам и ценностям уделяется значительно больше внимания, нежели инструментам. И с одной стороны понять это можно: число реальных инструментов ограничено. С другой же, к сожалению, практически никто не смог найти баланса между манифестацией задач и попыткой заинтересовать более широкий круг людей, выведя диалог из плоскости едва ли не лозунговой к чему-то хотя бы формально новому.
И раз уж «всё прошло», могу сказать честно, что голосовал я за «Нашу справу».
Роза Турарбекова как политолог представляет и меня, пытаясь реализовать идею, которую я несколько раз озвучивал: более широкое привлечение экспертного сообщества к управлению механизмами внутри демократических сил. На уровне программы баланс общего и частного был пусть не идеален (как и у других), но, по крайней мере, может устроить. Идея «восстановить доверие и коммуникацию» между теми, кто внутри, и теми, кто снаружи» звучит достаточно внятно, как и заявленная цель - повышение мобильности беларусов.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩЕМ ПОСТЕ
Я никак не хотел вмешиваться - по крайней мере в моменте - в историю с координационным советом.
Теперь же, когда процедура прошла и как-никак верифицирована, можно наконец порассуждать. А вопросы есть.
И первый - нужно ли было это вообще кому-то? Я полагаю, да. Во-первых, то, как всё происходило, то, какое количество человек приняли участие, можно считать неплохим замером текущей обстановки. Казалось бы - всё ясно и так. Деполитизация беларусов как внутри, так и снаружи. Растерянность в стане демократических сил. Постепенное закостеневание структур, связанных с фигурой, а скорее со статусом (с институтом) Светланы Тихановской. Отсутствие, а точнее, невозможность реальной реализации какого-то глобального плана. Ну и в основе этого - новая колея для всех. Образ настоящего, жалкого, бедного, беспросветного на уровне повседневности - образ, в котором большинство (то самое, что было и уж осталось против лукашенко: «таков путь») в своём бытии достигло баланса между приемлемым и недопустимым. И теперь жирной такой печатью поверх - совсем незаметные выборы в координационный совет: манифестацию этого самого образа настоящего.
Теперь подумаем о социологичности прошедшей процедуры. Я понимаю, что термина (судя по красной волнистой линии в документе) такого в науке не существует, но сейчас на ум мне приходит именно он. Отражает ли цифра около семи тысяч человек хоть что-то? Я уверен, что нет, при этом нет - в обе стороны. Актив, в том числе среди уехавших, значительно больше. Однако как у меня была все эти годы претензия к профессионализму большинства свободных медиа, так она никуда не делась. Значимость кампании не была выведена на уровень, где люди могут реально заинтересоваться.
Кроме того, в тех условиях общего почти отчаяния, думается, люди не очень хотят совершать действия, результативность которых неосязаема и едва видима. И уж точно любые заверения в том, что процедура безопасна в наше тревожное время не могут быть убедительны на 100%.
У этого существует и обратная сторона и тоже в плане социологичности: ядро актива - люди, которые решили голосовать - уклонились в некоторый популизм, что представляют первые два места в итогах голосования: список Латушко и список Прокопьева-Егорова. У первых программа (я молчал, но читать-то не разучился) короткая, крупным шрифтом и наполовину абстрактная, а главное, какая-то пугающе президентская. Меня не покидает ощущение, что Павел Павлович выполнял до определённой степени индивидуальное упражнение. Имеет право, но мне всё мерещится опасное государственничество. Экстраполяция привычных, заскорузлых и сомнительно эффективных номенклатурных практик вызывает определённое смущение.
На Павле Латушко и «рухе» его я остановился подробнее только потому, что его позиция, плюс медийность, плюс публичный образ на уровне актива активов накидали ему аж целых 35% электронных голосов. В целом же в той или иной степени обобщённостью и популизмом грешат все программы, некоторые из которых вообще написаны в виде манифеста. Объединяет программы в общем и то, что целям, задачам и ценностям уделяется значительно больше внимания, нежели инструментам. И с одной стороны понять это можно: число реальных инструментов ограничено. С другой же, к сожалению, практически никто не смог найти баланса между манифестацией задач и попыткой заинтересовать более широкий круг людей, выведя диалог из плоскости едва ли не лозунговой к чему-то хотя бы формально новому.
И раз уж «всё прошло», могу сказать честно, что голосовал я за «Нашу справу».
Роза Турарбекова как политолог представляет и меня, пытаясь реализовать идею, которую я несколько раз озвучивал: более широкое привлечение экспертного сообщества к управлению механизмами внутри демократических сил. На уровне программы баланс общего и частного был пусть не идеален (как и у других), но, по крайней мере, может устроить. Идея «восстановить доверие и коммуникацию» между теми, кто внутри, и теми, кто снаружи» звучит достаточно внятно, как и заявленная цель - повышение мобильности беларусов.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩЕМ ПОСТЕ