Государственник dan repost
Возврат Белоруссии к конституции 1994 года сделает новый конфликт между парламентом (таким же немощным, как и в 1990-х) и президентом (не менее амбициозным) неизбежным. Вопрос в том, выдержит ли страна новое противостояние.
Сохранение текущей конституции тоже невозможно. Главная проблема основного закона РБ образца 1996 года — не отсутствие в нём нормы о том, что брак является союзом мужчины и женщины (это положение и так отражено в ст. 32 конституции РБ), и даже не дискриминационная норма о возможности быть президентом страны лишь тому, кто родился на территории РБ.
Главный вопрос белорусской конституционной реформы — всесилие института президента, который фактически сводит на нет положение ст. 6 Конституции РБ о разделении государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную.
Двухпалатный парламент в белорусских реалиях является аномалией, предназначение которой — создавать рабочие места для высших чиновников, а также лишить избираемую гражданами нижнюю палату права согласовывать (назначать депутаты не имеют права) назначение высших чиновников. Подлинная цель белорусского парламентаризма в текущем виде — быть безвредным для президента. Vae victis — горе побеждённым — вот девиз белорусского парламента как института власти после 1996 года.
Поэтому без ограничения полномочий института президента и их перераспределения в пользу однопалатного парламента, лишения президента рычагов влияния на судебную систему, возврата Конституционному суду независимости, а депутатам — права полноценной законодательной инициативы белорусская конституционная реформа будет декларативной и лишённой смысла.
Препятствиями для неё являются всё те же абсолютные полномочия президента, отсутствие в РБ политических партий и политической жизни, а также привычка чиновников работать исключительно в рамках уже созданной вертикали власти, следствием чего является неспособность быть субъектами политики, которые могут достигать поставленных целей. Белорусская политика — это доказавший свою
неэффективность институт идеологов, которые ретранслируют широкой общественности тезисы главы государства. Общественность, как показала практика белорусских протестов, желает диалога, а не монолога.
Сохранение текущей конституции тоже невозможно. Главная проблема основного закона РБ образца 1996 года — не отсутствие в нём нормы о том, что брак является союзом мужчины и женщины (это положение и так отражено в ст. 32 конституции РБ), и даже не дискриминационная норма о возможности быть президентом страны лишь тому, кто родился на территории РБ.
Главный вопрос белорусской конституционной реформы — всесилие института президента, который фактически сводит на нет положение ст. 6 Конституции РБ о разделении государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную.
Двухпалатный парламент в белорусских реалиях является аномалией, предназначение которой — создавать рабочие места для высших чиновников, а также лишить избираемую гражданами нижнюю палату права согласовывать (назначать депутаты не имеют права) назначение высших чиновников. Подлинная цель белорусского парламентаризма в текущем виде — быть безвредным для президента. Vae victis — горе побеждённым — вот девиз белорусского парламента как института власти после 1996 года.
Поэтому без ограничения полномочий института президента и их перераспределения в пользу однопалатного парламента, лишения президента рычагов влияния на судебную систему, возврата Конституционному суду независимости, а депутатам — права полноценной законодательной инициативы белорусская конституционная реформа будет декларативной и лишённой смысла.
Препятствиями для неё являются всё те же абсолютные полномочия президента, отсутствие в РБ политических партий и политической жизни, а также привычка чиновников работать исключительно в рамках уже созданной вертикали власти, следствием чего является неспособность быть субъектами политики, которые могут достигать поставленных целей. Белорусская политика — это доказавший свою
неэффективность институт идеологов, которые ретранслируют широкой общественности тезисы главы государства. Общественность, как показала практика белорусских протестов, желает диалога, а не монолога.