ШТО ДУМАЮЦЬ БЕЛАРУСЫ

Калі хто не паспеў трапіць на ўчорашнюю прэзентацыю нашага даследавання па вобразу Беларусі, то вось выкладу асноўнае. Прынамсі, тое, што мне падалося найбольш цікавым.

Ад краіны да краіны “беларускія вобразы” адрозніваюцца перш за ўсё праз актуалізацыю зместаў з розных сэнсавых набораў і апеляцыю да розных гістарычных перыядаў.

Так, у прыватнасці ў Грузіі дасюль у пэўнай ступені пашыраны той абстрактна-стэрэатыпны вобраз Беларусі, што пачаў фармавацца яшчэ дзесяцігоддзі таму. Гэты вобраз складаецца з “сацыяльнай дзяржавы”, працаўнікоў на заводах, чысціні і агульнага парадку ў краіне – тых каштоўнасцяў, якія асабліва блізкія старэйшаму пакаленню. У пэўным сэнсе такі вобраз ёсць прадуктам і лукашэнкаўскай прапаганды, і прарасейскай пазіцыі кіроўнай партыі, якая транслюецца афіцыйнымі медыямі, і нават досведу асабістых кантактаў з яшчэ савецкага часу.

Сярод больш ліберальнай па сваіх каштоўнасцях грузінскай моладзі больш распаўсюджаныя веды і пра беларускія пратэсты 2020-га года, і пра прычыны тых пратэстаў, і пра рэпрэсіі рэжыму супраць грамадства. Праз тое і спачуванне Беларусі, якая змагаецца з дыктатурай, з боку грузінскай моладзі большае. Але найбольшую спагаду выказваюць хіба выхадцы з акупаваных Расеяй Абхазіі і Паўднёвай Асеціі, якія бачаць пэўныя паралелі паміж сваёй радзімай і Беларуссю.

У Польшчы вобраз Беларусі мае больш выразны характар, дзе з аднаго боку – дзяржава і рэжым Лукашэнкі, з другога – простыя людзі і беларускае грамадства. На ўзроўні краіны Беларусь успрымаецца, хутчэй, як тая, што захопленая дыктатурай, але змагаецца з ёй. Важнымі фактарамі, якія правакуюць пазітыўнае стаўленне да “пратэставай” Беларусі, з’яўляюцца як шматлікія сваяцкія сувязі палякаў з жыхарамі Беларусі (і цяпер, і пакаленні таму), так і гістарычныя паралелі, якія палякі бачаць паміж сваёй эпохай “Салідарнасці” і сучаснымі беларускімі працэсамі.

Пэўна, варта асобна адзначыць станоўчы вобраз беларускіх НДА сярод польскіх калег. Фармаванню менавіта такога стаўлення паспрыялі высокая актыўнасць і эфектыўнасць беларускіх арганізацый падчас наладжвання працэсаў дапамогі ўкраінскім уцекачам у 2022-ім годзе, калі беларусы шчодра дзяліліся сваім багатым досведам у справе дапамогі пацярпелым і эвакуантам.

Самая складаная сітуацыя з беларускімі вобразамі, асабліва апошнім часам, складаецца ў Літве. З падачы палітыкаў правых поглядаў (на меркаванне рэспандэнтаў) у масавай свядомасці жыхароў гэтай краіны пашыраюцца абвінавачванні беларусаў у прыхільнасці да ідэй “радыкальнага ліцвінізму”. Пакуль такія закіды маюць збольшага абагулены, дэперсаналізаваны характар і высоўваюцца, хутчэй, супраць беларускай дыяспары цалкам.

Новы “ўнутрыпалітычны” погляд на беларусаў як на пагрозу фактычна засланіў сабой і вобраз Беларусі як краіны, дзе адбываюцца рэпрэсіі супраць грамадства, і самога беларускага грамадства, якое змагаецца з рэпрэсіўным рэжымам Лукашэнкі.

Калі казаць пра ўплыў значных падзей апошняга часу на “беларускія вобразы” ў Польшчы, Літве і Грузіі, то відавочна наступнае:

- па-першае, 2022-гі год шмат у чым перакрыў уздзеянне года 2020-га;

- па-другое, і ўплыў 2022-га года пачынае саступаць пад уздзеяннем пазнейшых падзеяў.

У кожнай краіне гэта адбываецца па-свойму і мае свае наступствы.

Так, саўдзел Беларусі ў расейскай агрэсіі супраць Украіны, пэўна, найменш адбіўся на польскім успрыманні “беларускіх вобразаў”. Праз большую пашыранасць беларускага парадку дня ў польскай грамадскай думцы (прымусовая пасадка самалёта Ryanair, міграцыйны крызіс на ўсходніх межах Польшчы, рэпрэсіі супраць польскай меншасці ў Беларусі і г.д.) і адасабленне беларускага грамадства ад рэжыму Лукашэнкі складзеныя раней “беларускія вобразы” калі і змяніліся, то хутчэй нязначна.

Телеграм перестал быть главной соцсетью экстремистов

С конца 2020 года так называемый “экстремизм” стал одним из неизбывных элементов беларусской обыденности. Наши блоги и медиа заносят в списки экстремистских материалов, наши сообщества и инициативы признают экстремистскими формированиями, что-то делать самостоятельно и даже просто быть беларусом – это, с точки зрения режима, уже экстремизм.

Анализ материалов Республиканского списка экстремистских материалов показывает, что начало систематический “экстремизации” беларусского общества (протестной его части) начинается в 2021 году. До 2020 года включительно к экстремистским материалам относили прежде всего источники, связанные с правой идеологией, нацизмом / расизмом или персоной Адольфа Гитлера. К слову, на втором месте были материалы анархистского характера.

Показательно, что эти источники в большинстве своем были оффлайновые. Доля книг и различных физических объектов с нацистской символикой до 2014 года включительно составляла 100%, с 2015 по 2020 – почти две трети (64%). Главной анархистской платформой в то время можно было считать социальную сеть “ВКонтакте” – 23% включения в список эсктремистских материалов в 2015-2020.. Аккаунты и странички в Ютубе, Фейсбуке, Телеграме и Твиттере экстремистскими признавались крайне редко, а Одноклассники и Инстаграм в то время вообще не попадали в фокус внимания борцов с экстремизмом.

В 2021 году ситуация радикально изменилась – Телеграм “выстрелил”. За год доля этого мессенджера подскочила с 1% до 69% (а процент книг упал с 64 до 18), и он стал абсолютным лидером в списке экстремистских платформ. Такое внимание властей к Телеграму не удивительно, учитывая его неимоверную популярность в период протестов. Анализ показывает, что в 2021 году 45% внесенных в список экстремистских материалов являлись ресурсами локальных сообществ, 13% – медиа, 12% – каналами и чатами различных организаций, инициатив, проектов.

После 2021 года доля Телеграма среди признанных экстремистскими ресурсов начинает постепенно снижаться. В 2022 году она составила 46%, а в 2023 году – 31%, в первом квартале 2024 года – уже только 21%.

Параллельно с этим росли доли Инстаграма и ТикТока. Если первый постепенно увеличивал свое присутствие среди экстремистских материалов (2021 – 3%, 2022 – 6%, 2023 – 13%, первый квартал 2024 – 19%), то второй практически одним скачком вышел в лидеры среди экстремистских платформ. Имея 0% в 2021 году, 2% в следующем и 12% в 2023-м, в первом квартале этого года его доля составила уже почти 25%. Если смотреть в разрезе месяцев, то переход пальмы первенства к ТикТоку произошел в феврале 2024 года, тогда впервые доля его аккаунтов среди экстремистских материалов превысила долю каналов и чатов Телеграма – 23% против 18%. В марте ситуация усугубилась: доля ТикТока выросла до 30%, а Телеграма упала до 16%.

В первом квартале 2024 г. закрепился еще один тренд, который наметился во второй половине 2023 года – рост внимания силовиков к аккаунтам в Инстаграме. Если тогда его доля среди экстремистских материалов составляла в среднем 16%, то в первые месяцы этого года – уже 18%. В марте она выросла до 22%.

По данным марта, Телеграм вообще находится только на третьем месте среди «экстремистких платформ». На первом месте – ТикТок, на втором – Инстаграм.

Такая динамика вполне понятна: “зачистив” протестные сообщества в Телеграме, силовики открывают и “осваивают” новые для себя платформы. Вероятно, в Телеграме становится сложно искать новые “протестные” ресурсы для выполнения поставленных планов.

“Тихая война с диаспорой” превращается в открытое противостояние

В последнее время действия лукашенсковских силовиков демонстрируют все возрастающее внимание к беларусской диаспоре – и к ее активистам, и к ее структурам. Причем если раньше такой интерес проявлялся скорее в виде пассивно-формального внимания (заведение уголовных дел без какого-либо продолжения), то где-то с зимы прошлого года и интенсивность интереса к диаспоре стала расти, и формат внимания стал меняться. Тогда в очередном выпуске Беларусского трекера перемен я написал, что режим начал «тихую» войну против диаспоры.

К такому заключению привело наложение друг на друга целого ряда событий и процессов: движение в сторону поражения в правах граждан, покинувших территорию страны; расширение практики заочных приговоров и лишения гражданства беларусов-«экстремистов»; постепенный отказ от предоставления гражданам консульской поддержки за рубежом; первые внесения каналов и чатов диаспоральных сообществ в список экстремистских материалов.

Дальнейшее движение по этим репрессивным трекам шло с разной скоростью. Так, например, летом прошлого года в список экстремистских материалов было внесено более 70 телеграм-каналов и групп в социальных сетях, принадлежащих беларусской диаспоре. Это почти половина из всех диаспоральных ресурсов, внесенных в данный перечень на текущий момент.

А осенью того же года власти активизировались в нормативном русле – выпустили знаменитый «паспортный указ», согласно которому беларусские гражданине могут поменять свой паспорт или продлить срок его действия только в Беларуси. Тогда же начались, с одной стороны, прямые репрессии против курсов польского языка, а с другой – скрытые провокации типа создания фейковых ботов (“ОСТ”, “Вясна”, “Беларускі Гаюн”) и более явные атаки против различных структур и проектов диаспоры (обыски и аресты собственности по делу Координационного совета или кейс Аксёнова).

В этом году ситуация начала меняться в более радикальную сторону.

Если еще в середине января я писал, что власти Беларуси систематизируют и расширяют свои репрессивные практики против беларусов за рубежом, то уже утром 23 января беларусское медиа-пространство взорвала информация о волне хапунов за связи внутри страны с IneedHelpBY. Это инициатива, которая помогает пострадавшим от репрессий и вынужденно находится в эмиграции. Здесь к треку на «простое» преследование выехавших за границу беларусов власти добавили криминализацию финансовых контактов с диаспоральными структурами и проектами.

В последние несколько месяцев давление режима увеличилось и по остальным направлениям (что подтверждает литовская разведка). Так, в частности, перед большим «хапуном за солидарность» произошла целая серия атак на интернет-ресурсы демократических структур и инициатив. Практически в постоянном режиме представителями режима Лукашенко инспирируются провокации против протестно настроенных беларусов («Время пошло!», «Призыв Тихановской», «Плана Перамога 2.0»). Активизируется организационно-информационное противостояние – как через атаки и жалобы на аккаунты демократических сил и блоггеров, так и с помощью информационных вбросов для независимых медиа.

Как отдельное направление, которое сейчас активно разрабатывается силовиками Лукашенко, следует рассматривать их усилия по сбору информации о беларусах зарубежья. К таковым относятся как практики взломов и/или перехватов управления над сетевыми ресурсами (например, кейс сайта Народных посольств), так и создание фейковых каналов или рассылок от имени независимых стуктур (от медиа до проектов).

И еще один момент, на котором хотелось бы остановиться особо – возбуждение беларусскими силовиками уголовного дела в отношении представителей «Народных посольств» и «Белорусов зарубежья».

Оно примечательно тем, что, в отличие от предыдущих возбуждений (а это далеко не первое – против «Народных посольств»), нынешний процесс сопровождается реальной активностью силовиков – обысками и наложением ареста на имущество людей, проходящих по этому делу.

Між тым, на беларуска-польскіх межах зноў распачынаецца нейкі шал. На гэтым тыдні колькасць спроб нелегальна перасекчы мяжу ўжо ўзяла планку больш за 200 чалавек на дзень (панядзелак - 120, аўторак - 122, серада - 201, чацьвер - 298). На мінулым тыдні ў сярэднім за дзень такіх кейсаў было меней за 100.

Пры гэтым напруга на мяжы што з Літвой, што з Латвіяй пакуль застаецца прыкладна на ўзроўні мінулага тыдню.

Толькі што завяршыўся фарс са смажанкамі, самадзейнасцю на пустых участках і датэрміновым галасаваннем, яўка на якім у два разы перавысіла паказнік асноўнага дня “недавыбараў”. Пасля гэтай спецыяльнай сацыяльна-палітычнай аперацыі краіна цяпер вяртаецца…

Пасля спецыяльнай сацыяльна-палітычнай аперацыі краіна вяртаецца на стацыянарную арбіту з усімі спадарожнымі атрыбутамі. Так, напрыклад, дзяўчыну затрымалі за відэа з выбарчага ўчастка, вулічнага музыку – за тое, што насуперак усяму граў “Разбуры турмы муры"… Першай “шыюць” перасылку відэа экстрэмісцкаму рэсурсу, другому – распаўсюд экстрэмісцкіх матэрыялаў.

Краіна экстрэмістаў – яна такая, экстрэмізм за кожным калівам. Пасля 2020-га года і асабліва пасля 2021-га гэтым ужо нікога не здзівіш, бо ў Беларусі амаль усе маюць датычнасць да экстрэмізму, нават калі яны самі пра гэта і не здагадваюцца.

Такое магчыма праз тое, што экстрэмізм стаў новай нормай беларускага жыцця. Дакладней – абвінавачванні ў ім, бо атрымаць прысуд за тую ці іншую датычнасць да экстрэмізму сёння можна ў два мігі. Рэжым у Беларусі настолькі вольна выкарыстоўвае антыэкстрэмісцкае і контртэрарыстычнае заканадаўства, што патрапіць пад пераслед пад канкрэтны артыкул можа фактычна кожны. (Пра інструменталізацыю заканадаўства ў гэтым рэчышчы гл., напрыклад, справаздачы беларускіх праваабаронцаў ці міжнародных арганізацый.)

Возьмем, напрыклад, самы непрадказальны варыянт – “распаўсюд экстрэмісцкіх матэрыялаў”, за які ў Беларусі прадугледжаная пакуль толькі адміністратыўная адказнасць (штраф ці арышт на содні). Варыянт непрадказальны, бо пасля 2020-га года колькасць экстрэмісцкіх матэрыялаў у Беларусі расце амаль па экспаненце. Сам спіс экстрэмісцкіх матэрыялаў папаўняецца некалькі разоў на месяц, і, зразумела, ніхто рэгулярна не адсочвае яго актуалізацыю, каб адпісацца ад адпаведных рэсурсаў.

Ды і наўпрост адпіска ад “экстрэмісцкіх матэрыялаў” не звальняе ад пагрозы пераследу. Адказнасць за распаўсюд інфармацыі з крыніц, унесеных у спіс экстрэмісцкіх, мае зваротную сілу без абмежаванняў паводле тэрміну даўнасці (падрабязней гл. тут). Гэта значыць, што ў 2024-ым годзе чалавек можа стаць, да прыкладу, экстрэмістам праз лайк, пастаўлены ў 2020-ым годзе, ці праз перапост, зроблены, скажам, у 2009-ым годзе.

Пазбавіцца ўсіх сувязяў (падпісак, лайкаў, перапостаў і г.д.) з тым, што беларускія суды прызналі экстрэмісцкімі матэрыяламі, наўрад ці магчыма. На другую палову лютага 2024-га года ў спісе экстрэмісцкіх матэрыялаў былі ўжо 920 рэсурсаў. Абсалютная большасць з іх – 847 – з’явіліся пасля 2020-га года. Гэта вынік больш за 2100 судовых паседжанняў ад пачатку 2021-га да лютага 2024-га, цягам якіх экстрэмісцкімі было прызнана амаль 4000 “Тэлеграм”-каналаў і чатаў, старонак у сацыяльных сетках, музычных кампазіцый і сайтаў у інтэрнэце.

Дарэчы, на графіках бачна (графікі і спасылкі - тут), што першы ўсплёск “барацьбы з экстрэмізмам” адбыўся не пасля 2020-га года ў Беларусі, а пасля падзей 2014-га года ва Украіне. Канешне, маштабы непараўнальныя, але відавочна, што пакрысе механіка адпрацоўвалася яшчэ тады.

Такім чынам, цяпер у спісе больш за 4700 крыніц. І што з гэтым рабіць, калі чалавек жыве ў Беларусі ці час ад часу перакрочвае беларускую мяжу?

Адказ непасрэдна на гэтае пытанне лепш пакінуць спецыялістам, тым больш што варыянты ёсць – ад партызанскага “Тэлеграма” да перыядычных чыстак тэлефона. Аднак увагі патрабуе наступнае:

- па-першае, падаецца малаверагодным, што рознага кшталту правяральнікі трымаюць у галаве амаль 5 тысяч пазіцый экстрэмісцкага спісу. Яны, хутчэй, могуць рэагаваць на ключавыя словы тыпу: “…для жыцця”, “…за перамены”, “97%”, “Лука”, “прафсаюз”, “пратэст” і нават проста “Беларусь”. Прынамсі да такіх высноваў можна прыйсці, аналізуючы тое, што суды адносяць да экстрэмісцкіх матэрыялаў;

Электоральная “биполярочка” беларусских (недо)выборов

В беларусской повестке дня главным событием этой недели без сомнения будут (недо)выборы, то есть единый день голосования, назначенный властями на 25 февраля. Официально это мероприятие называется “объединенные выборы в Палату представителей Национального собрания и местные советы депутатов”.

Без какой-либо иронии: это событие станет знаковым в новейшей истории Беларуси. И потому, что это первый опыт проведения «объединенных выборов», и потому, что это первые выборы после 2020 года, и потому, что ситуация подготовки к этому мероприятию – беспрецедентная.

Здесь можно говорить об очередной тотальной зачистке политического поля и уничтожении всех независимых партий. Но что-то подобное, пусть и не в таком масштабе, власти делали и раньше. Можно говорить о больших хапунах как о массовых мероприятиях по запугиванию, которые начались еще в конце прошлого года и сейчас докатились до семей политзаключенных. Но и это для Беларуси не новость. Равно как и риторика осажденной крепости, по периметру которой лязгают гусеницы и происходят провокации.

Главное «новое» здесь другое – власти впервые откровенно и незамутненно готовятся к выборам как к специальной военной общественно-политической операции. Даже в 2020 году, когда вместо традиционных предвыборных поездок по предприятиям Лукашенко ездил по частям внутренних войск, такой милитарно-милицейской истерии не было.

А сейчас есть. Как нам ответственно сообщили, во время проведения этого электорального мероприятия будут задействованы простые милиционеры и внутренние войска, курсанты Академии МВД и приданные министерству силы, бойцы молодежных отрядов охраны правопорядка и члены добровольных дружин, и даже ветераны ведомства МВД.

Еще и вагнеровцы будут готовы не просто подключиться, но и «работать на упреждение». Да и МЧС-ники заявили о готовности оказать максимальную помощь милиции на выборах. В целом, избирательные участки будут под контролем более 10.000 силовиков. По меркам начала Второй мировой, это почти армейский корпус, который больше похож на корпус оккупационный (как, например, 2-й особый стрелковый корпус, который в октябре 1939 года был введен на территорию Латвии в качестве контингента советских войск).

Всем этим будет управлять не столько ЦИК, сколько оперативно-ситуационный штаб. Он будет ориентироваться на камеры наблюдения и тревожные кнопки на избирательных участках. Если что, то мгновенно среагируют мобильные группы быстрого реагирования. Практики такого реагирования на разные «провокации» – например, фотографирование избирательного бюллетеня – уже отработаны.

Вообще, когда читаешь о том, как режим готовится к 25 февраля, то складывается впечатление, что не к “выборам” они готовятся, а к разверзанию ада из урн для голосования. Простые граждане воспринимаются не как избиратели, а как враги, если не явные, то скрытые.

Казалось бы, если вы так боитесь этих выборов, которые сами же и организовываете, ну так делайте все быстро, тихо и незаметно. Заранее убрали политических конкурентов, лишили “беглых” вожможности голосовать, прошлись по наблюдателям на прошлых выборах, шуганули по особо недовольным и их семьям – нормально! Создали избирательные комиссии и сразу их засекретили, чтоб все тихо было, – молодцы! Кое-как наскребли 2,5 кандидата на одно место и дали одну программу на всех, чтоб не страдали, выдумывая отсебятину, – хорошо! Места для агитации ограничили до невозможности, сбросив их на собачьи площадки, – вообще прекрасно!

Ну так следовали бы логике дальше и сливали бы свои “недовыборы” до конца.

Тихо сами провели, тихо сами посчитали, тихо сами отчитались – легитимность сами как бы и “обновили”.

Но нет.

Просто так сделать взаимозачет по логике “Вы берете все наше, а мы – ваше” не получится. Максимум, что можно объединить механически, – это как-то согласовать два беларусских списка “экстремистов” и “террористов” (они отдельные) с единым российским “экстремистско-террористическим”. С экстремистскими организациями и экстремистскими материалами будет сложнее. Простой пример: В беларусских списках -- достаточно текстов, связанных с исламской тематикой, что потенциально может затронуть чувства российских мусульман. Как с ними поступать? Отправлять на дополнительную экспертизу?

Или наоборот, что делать беларусской стороне в связи с тем, что РФ внесла в свой экстремистско-террористический список, например, компанию META. А это – собственно, Facebook, Instagram и WhatsApp. Что – вот так вот просто криминализируем не только противников режима, но и его сторонников, которые также активно пользуются этими соцсетями? Учитывая, что у нас законы имеют обратную силу, посадить тогда можно будет вообще всех. Впрочем, для беларусских властей это может быть аргументом иного плана, нежели нам представляется…

Иными словами, разговор идет не просто об объединении пары-тройки списков, а о согласовании сложных систем, которые самостоятельно функционируют десятки лет и уже накопили весьма внушительные базы данных. Любой, кто занимался чем-то подобных хотя бы на уровне небольших организаций, представляет, какое это огромное по объемам и сложнейшее по задачам начинание. Соблюдая паритет между системами, такую задачу за короткий период времени решить невозможно. Особенно если учесть, что с каждой стороны есть не по одному, а по несколько активных субъектов – МВД, прокуратуры, суды и прочие.

Теоретически, в сжатые сроки такого рода задача решается только одним путем – уничтожением одной системы и присоединением ее остатков ко второй. Однако представить кандидатом на слом любую из систем – что российскую, что беларусскую – достаточно сложно. В определенном смысле механизм преследования и наказания своих врагов для авторитарного режима важнее кредитно-денежной системы. Поступиться им – отказаться от одной из важнейших своих опор.

Потому здесь, скорее, можно ожидать создания некоего объединенного “Перечня экстремистов-террористов” на уровне Союзного государства, нежели действительного объединения вышеуказанных списков.

Таким образом, в итоге видится несколько вариантов.

Первый – г-н посол допустил безосновательную вербальную интервенцию (то есть просто ляпнул языком). Второй – действительно имеют место быть некие меры по усилению сотрудничества силовиков по линии согласования (что и так есть), но не полноценное объединение баз экстремистско-террористической деятельности. Ну и третий вариант, который все же нельзя сбрасывать со счетов, – это прощупывание почвы относительно потери Беларусью и той части суверенитета, которая касается деятельности охранки и политического сыска.