SPRAVA || Роман Протасевич

⚡️⚡️⚡️Президент Беларуси Александр Лукашенко принял решение о помиловании 31 человека, осужденного за преступления экстремистской направленности.

❗️Помилованы 2 женщины и 29 мужчин.

17 имеют хронические заболевания, 3 являются инвалидами, дети есть у 27 осужденных, из них 7 - многодетные.

Осужденные освобождены от основного наказания без снятия судимости. Министерство внутренних дел обеспечит контроль за их правопослушным поведением.

Уф, ну что?) Самое время для поста про Протасевича, да? Самое время для обратной связи для взбудораженной общественности. 

Мне нравится, что уже утром — через пять минут после выхода интервью хроном в 2,5 часа — все всё поняли, сделали выводы, вынесли вердикт с высоты своей безупречной нравственной позиции, кутаясь, конечно, в белое манто. Можно было бы посмотреть сначала иноагенту Анне Монгайт (проверить, так сказать, моральную чистоплотность), но нет, но нет.

Я почитала ленту, и вот что у меня есть ответить по основным вопросам страждущих.

1. Понимаю, многим трудно поверить, но и у такого чудовища, как я, бывают сомнения. Прежде чем поехать к Роману в Минск, я долго прикидывала, думала, взвешивала. Советовалась с друзьями и коллегами. Понимаю, что это сейчас не уложится в стройные теории обличителей, но хронология моих метаний была такая: 

— Мы написали ему через минуту после новости «Протасевич уехал из Беларуси»
— Он сразу предложил приехать к нему в Дубай
— Я взяла паузу
— Во время следующего созвона он уже возвращался домой

Получается, встреться мы в Дубае, а не в Минске, то хоть обвинений в том, что я пытаю заложника, не было бы. Не докрутила, конечно. 

2. Добровольное возвращение в Минск я сочла доказательством субъектности человека, принявшего такое решение. Живя в России, я вижу разные способы примирения людей с реальностью и разные формы компромисса, который для светлоликой публики, конечно, «коллаборационизм» и «соучастие в преступлении». И оптика в этом смысле у нас разная: я вижу в Романе нас самих, вы — «заложника», которому отказываете в праве быть не менее сложным, чем вы. 

3. В слове «опущенный», за которое некоторые так радостно ухватились, есть не только тюремные коннотации, связанные с сексуальным насилием, — это ещё и человек, находящийся в уязвимом положении, чужак, другой. Протасевич — человек открытый и искренний, и в целом по интервью о его жизни все понятно, а я ни в какого следователя не играю и не допрашиваю его на пару с Азарёнком, в интервью этого просто нет. Кстати, думаю, что многие, кто меня полощет, не отказались бы познакомиться и пообщаться с Азарёнком лично. Не так ли?)

4. Дальше: к моему любимому бывшему каналу и его сотрудницам, которые договорились до того, что я беру интервью у заложника. А переживать, придёт ли к вам на эфир Подоляк после неосторожных слов другого важного для вас спикера, — это не заложничество? Условной коллективной Монгайт было бы лучше, если бы Протасевича пытали все эти годы, и он сидел бы побитый, а рядом стоял бы Азарёнок с дубинкой. Это хорошо в ее картину укладывается, а что-то чуть сложнее — нет. 

Но, собственно, это и пытается всё интервью Протасевич сказать, что нихрена нет простых ответов.

Что у него сейчас есть, так это вера в то, что он в своем нынешнем статусе в Беларуси может кому-то помогать. Одним — вернуться на Родину, по которой многие скучают, другим — попасть в список на помилование. Возможно, эта вера — наивная, но вот так с ходу отказывая ему в возможности верить и по-взрослому выбирать, вы кого, друзья, унижаете? 

5. Разговор с Протасевичем я считаю важным и для себя лично, и для людей, которых интересует жизнь внутри не только Беларуси, но и России. Потому что все аналогии понятны. 

И если бы у вас была возможность поехать в Минск или Москву, посмотреть на людей, а с кем-то и поговорить и вы отказались бы — так, может, вы не тем занимаетесь? Когда там Подоляк включается?