Interstate 15Ключи от арендной машины у нас забирал чернокожий парниша лет шестнадцати. Осмотрев тачку без особого энтузиазма, но с нескрываемым желанием поскорее от нас избавиться, он попросил поставить подпись и пожелал нам хорошего полета домой. Мы запомнили цифру на счетчике: 1700 миль, или 2700 километров, которые мы наездили по Юте за четыре дня. Четыре дня за окном бесконечно менялись пейзажи: от марсианских горных хребтов до коровьих пастбищ, где трава растет только с одной стороны дороги - там, где ее поливает специальная машина. Никакой мобильной связи на протяжении километров, и телефон, пребывающий в коме, - мне ничего не оставалось, как наблюдать с пассажирского места за совершенно новой и незнакомой мне Америкой.
Временами мы ехали по совершенно прямой трассе, часами не встречая ни людей, ни машин. Желтая разделительная полоса врезалась в пустой горизонт, заставляя нас тревожно гадать, протянем ли мы до ближайшей заправки. Мы возвращались из очередного национального парка в зловещих сумерках, зажатые между гор, когда навигатор в машине пропищал
“Welcome to Arizona!”. Пытаясь объехать заповедник, мы попали в резервацию коренных американцев на границе Юты и Аризоны. Я бы ничуть не удивилась, если бы в этот момент из-за кустов вылетела бы отравленная стрела, хотя с большей долей вероятности современные индейцы обогнали бы нас на потрепанном Форде, припугнув обыкновенным стволом. Но ни индейцев, ни каких-либо других признаков жизни на этом отрезке дороги нам встретить так и не довелось.
На других участках все было ровным счетом наоборот: мы то и дело объезжали фуры, которые нескончаемой чередой тянули куда-то свой груз. На асфальте валялись десятки взорванных покрышек, пахло жженой резиной. Я гадала, кто вообще берется выполнять такую сложную и опасную работу, когда нас остановил дальнобойщик. Срывающимся голосом он спросил, есть ли у нас огнетушитель, но в арендной машине его не оказалось. Водитель ушел в темноту и остался один на один со своей проблемой - по крайней мере, до следующей попутки.
Проезжая бедноватые города с обшарпанными домами я обратила внимание на огромные придорожные знаки в поддержку Трампа. Очевидно, что жителям этой глуши, где на десять домов приходится один магазин и заправка, его программа ближе и понятнее. Вряд ли, фермер в третьем поколении раздумывает о правах меньшинств, социальной справедливости и гуманизме, когда сгоняет коров в поле. Совсем другое дело - обещание великой Америки, где твои дети и внуки не будут конкурировать с эмигрантами и чернокожими за место в колледже и зарплату. Эти люди даже выглядят иначе - за год жизни в Бостоне я не встречала более характерных персонажей, чем за четыре дня в Юте. Один из них стоял, облокотившись на свой разваливающийся от старости Шевроле, у придорожного мотеля, где мы собирались переночевать. Ковбойская шляпа, усы, руки в татуировках от запястий до ключиц:
“Are you from Sweden?”, - спросил он то ли из вежливости, то ли от скуки.
“No, we're from Belarus”, - ответили мы. Он улыбнулся, обнародовав отсутствующий передний зуб, посмотрел на нас пустыми глазами и ушел флиртовать с ресепшионисткой мотеля.
“А представь, жить где-нибудь здесь и работать смотрителем в национальном парке. Каждый день приезжать в офис, которому примерно 65 миллионов лет, принимать туристов круглый год, обсуждать с коллегами жару и проблему ожирения белок. Это же как прожить другую жизнь”, - говорю я мужу. Но в глубине души ужасно радуюсь возвращению в Бостон, к привычной жизни, где есть метро в шаговой доступности, рынок с овощами и светящиеся террасы итальянских ресторанов. Ведь какой бы удивительной не была дорога, она хороша уже тем, что в конечном итоге всегда приводит тебя домой.
